Главная Общество Приветливый огонек родительского дома

Приветливый огонек родительского дома

Как поздним зимним морозным вечером возвращался из школы. И при ярком свете луны часто наблюдал, как из труб деревенских домов прямыми столбами вздымается высоко в небо дым. Восторженно внимая тишине зимнего вечера, понимал: только здесь, где его родной дом, дорогое сердцу место. Врач-хирург, учёный, кандидат медицинских наук М.Н.Тебеньков родился в августе 1928 года в с.Ужга нашего района.

Отец Николай Дмитриевич, сын крестьянина из д. Вотской Койгородской волости Дмитрия Афанасьевича Тебенькова, родившийся 9 августа 1890 года, был сельским учителем. В его судьбе, судя по всему, было немало исканий своей стези, характерных для молодых сельских интеллигентов в начале ХХ века. Окончив в 1909 году Пыелдинскую учительскую двухклассную школу, Николай стал послушником Введенского монастыря. Но это и не столь уж удивительно, если знать, в какой семье воспитывался юноша. Д.А.Тебеньков (он родился в 1860 году) служил дьяком, глубоко верующей, судя по всему, была и его жена Клавдия Петровна (она младше супруга на 13 лет).

Как вспоминал в письмах внук, Дмитрий Афанасьевич и Клавдия Петровна построили красивый дом в д. Вотской. «Значительную часть своей жизни прожили неплохо, семья усердно трудилась не покладая рук. Хозяйство постепенно укреплялось, разрасталось.

Со временем у деда и бабушки уже было относительно большое хозяйство: корова, овцы, куры, большой кусок земли, где выращивали всё необходимое. Сын всячески помогал по хозяйству, земля давала небольшую, но прибыль». Модест Николаевич, рассказывая о родословном древе, особо подчеркивал стремление предков дать сыну образование. Тут сошлись несколько благоприятных факторов. После отмены крепостного права в 1861 году было введено доступное всесословное образование. Появились земские, церковно-приходские и воскресные школы. Гимназии разделились на классические и реальные. Причем в последние принимали детей из любых сословий, родители которых могли накопить на обучение. Плата была относительно невысокой. А еще небольшой подвиг во имя будущего своего чада совершила простая ужгинская крестьянка. Клавдия Петровна поехала в с. Пыёлдино с целью устроить Николая в учительскую семинарию. И дабы его приняли на учёбу, в течение недели жала рожь на полях местного священника.

Сын очень старался, так как прекрасно знал, чего стоило его обучение родителям. Но не только потому в его судьбе был год послушничества. По окончании учительской семинарии парня нигде не принимали на работу (как это знакомо многим нынешним его землякам - выпускникам вузов и техникумов). И они поначалу с другом, тоже крестьянским сыном Варламом, батрачили в разных местах. Какой духовный след оставило в жизни молодого человека монастырское житье-бытье, кто теперь скажет. В документах лишь отмечается: через год, в 1910-м, Николай Дмитриевич уже не только учитель Летской церковно-приходской школы, но и псаломщик Летской церкви.

Он вернулся домой и около месяца служил в Койгородской церкви дьяконом и пономарём. После этого дороги привели в с. Черныш нынешнего Прилузского района, где работал на почте (1919 - 1922 годы). Встретил Елизавету Петровну Овчинникову. В родное село вернулся семейным человеком в 1923-м. Новое поприще - учитель начальных классов в д. Карвуджем, рядом с Гривой. Затем учительствовал в д.Мырпонаиб, а дальше - заведующий начальной школы в с.Ужга, где и проработал до пенсии. Елизавета Петровна трудилась в колхозе телятницей.

Но в бурные 30-е годы семье сельского учителя пришлось пережить нелегкую пору. Модест Николаевич вспоминал: «В кампанию по раскулачиванию семью тоже хотели раскулачить. Николай Дмитриевич решился написать письмо в Москву М.И.Калинину, и оттуда пришло распоряжение, что нельзя раскулачивать учителя, работающего в сельской глубинке». И семья, имевшая дом, оцененный сельскими властями в 3485 рублей, корову и телёнка, продолжила трудиться в родном селе. Но выбиться из нужды никак не получалось. Дети - Борис и Модест - подрастали, их надо было одевать, обувать, кормить, учить. И тем не менее, Николай Дмитриевич, прирождённый педагог, был верен своей профессии.

Одно слово - святой, жил по принципу: добро всегда к тебе воротится. Обладал удивительной способностью почти гипнотически воздействовать на окружающих. В его мягких, но уверенных движениях, величавой и статной не по годам осанке было что-то настолько чарующее, что дети терялись, не зная, как себя вести с ним. И смотрели на него снизу вверх широко открытыми глазами и взволнованно бьющимся сердцем, слушали его чудесные, занимательные рассказы. Они даже чувствовали всегда тепло его рук. На долгие годы запомнили Николая Дмитриевича его подопечные, и даже взрослыми прислушивались к его словам. До сих пор в Ужге вспоминают старого учителя добром, как педагога, открывшего дорогу в жизнь. А в семье он был построже: на обоих сыновей, решивших выбрать делом жизни медицину, была возложена большая надежда, что будут достойными продолжателями семейных традиций.

Старший из братьев Борис, родившийся 30 июля 1921-го, до войны успел закончить медицинское училище в Сыктывкаре и работал фельдшером в с.Ижма. Он был призван Сысольским райвоенкоматом 20 октября 1941 года. Вскоре рядовой двадцати лет от роду пропал без вести. В газете «Республика» 18 октября 1997 года была опубликована статья «Не пропавшие без вести», в которой глава «Судьба солдата» посвящена Борису Николаевичу Тебенькову. Так «воскрес» молодой человек, числившийся без вести пропавшим с декабря 1941 года.

После освобождения он был помещён в лагерь в Пермской области, оттуда написал письмо домой. Затем перемещен в лагерь на севере Коми АССР. «Обыкновенный мужик, крестьянин… и немецкий плен, а затем и советский концлагерь. Нечеловеческие муки и одна только мысль - где добыть еду. Необходимость приспособиться и уживаться со всеми. Так проходит каждый день жизни. На работу выводили голодных, полураздетых.

На глазах увеличивалось число доходяг, на некоторых смотреть было страшно - это были живые скелеты, обтянутые кожей. Из лагпункта в среднем вывозили за сутки по десять трупов. Умирали обычно под утро. До развода трупы скрывали, чтобы получить за них лишнюю пайку хлеба и ложку баланды.

Перед выводом на развод трупы стаскивали и укладывали на пол у нар. Затем сообщали администрации. Дальше скрывать было невозможно, так как по окончании развода лагерные пираты проверяли все палатки. Есть такое мнение, что человек привыкает ко всему. Вначале очень боялись покойников, а тут в порядке вещей: перешагиваешь через трупы, идешь за баландой и с котелком возвращаешься той же дорогой на свои нары».

Его знакомый по каторге после освобождения написал письмо родным Бориса о том, что тот осуждён безвинно и через что прошёл. Обычной сельской семье нелегко дались воспоминания о горькой судьбе родного сына, попавшего в лагеря. Невозможно было забыть об этом. Но на карте была дальнейшая судьба второго сына. После той публикации в редакцию газеты пришла двоюродная сестра Бориса Николаевича Л.Р.Стрекалова. Принесла единственную сохранившуюся его фотографию, на которой ему лет 12-13. Оказалось, мать солдата после войны предприняла попытку поисков сына, но так его и не нашла. Дальнейшие расследования журналистов показали, что Борис, возможно, попал в плен уже в тяжёлом состоянии и навсегда остался лежать в земле Суоми.

А письма в его родную деревню приходили от товарищей по несчастью. Младший из сыновей сельского учителя Модест с детства мечтал стать медработником и упорно шёл к своей цели. И достиг ее. Семья для него - надёжный тыл. С супругой Галиной Устиновной они живут вместе уже много лет в большой любви и согласии. На первый взгляд обычная семья: сын Андрей с женой Татьяной, два внука, пять правнуков. Но, думаю, это только на первый взгляд. Работал наш земляк в различных медицинских учреждениях, проходя все ступени профессионального роста. Он быстро и легко осваивал несколько новых специализаций, успешно проводил многочисленные операции, награждён орденом и медалями. Вот что рассказывали о нём коллеги. Врача республиканской больницы Алексея Ивановича Мишарина сразил едва ли не самый страшный для хирурга недуг - он ослеп.

Спас его любимый ученик М.Н.Тебеньков, который жил тогда уже в Калинине. Спустя годы наш земляк написал: «До сих пор благодарен Алексею Ивановичу Мишарину за ту школу, которую прошёл у него». Многие годы я держала связь с Модестом Николаевичем, и всегда его послания были краткими, сдержанными, но чувствовалась тоска по родине, по земле, где он родился и жил, впитав любовь к ней с молоком матери. Вот очередное долгожданное письмо из Твери - наконец-то он решил рассказать о своей семье подробнее, и письмо написано уже только под его диктовку. …По окончании 7 класса в 1944 году с друзьями на лодках доплыл до Сыктывкара.

Поступил в фельдшерско-акушерскую школу. Учёба в военные годы была тяжёлая. Окончив, в 1946 году как один из лучших учеников был направлен в Архангельский медицинский институт. Всё лето самостоятельно готовился к экзаменам в библиотеке г. Сыктывкара. Было очень сложно с физикой и химией (8-10 класс). Успешно сдал экзамены и закончил вуз. Работал хирургом в республиканской больнице г. Сыктывкара. Постаревшие родители переехали на жительство к сыну. В 1956-1961 годах учился в ординатуре и аспирантуре в Москве. В городском мединституте защитил кандидатскую диссертацию. С 1961-го по 2010 годы работал в Калининском мединституте, сейчас это университет. И с первых дней своей деятельности постоянно в гуще дел и забот.

Дважды работал за границей: главным хирургом госпиталя в Алжире и Эфиопии. Знания учёного были очень востребованы. Он много оперировал и учил молодёжь. После возвращения из длительных командировок вновь с головой окунался в работу хирурга и педагога. Научные исследования совмещал с их популяризацией, на протяжении десятков лет читал лекции в разных медицинских аудиториях. Надо уметь находить дело, где сам процесс работы - уже счастье. Это у Модеста Николаевича получалось.

Дорожил дружбой с земляками, особенно с Николаем Афанасьевичем Чесноковым. Много раз спрашивал, живы ли те ребята (Валентин Афанасьевич Чесноков, старший брат из семьи, Ипполит Константинович Шарапов, Анатолий Андреевич Кондратьев, Нина Александровна Кондратьева, Лилия Фёдоровна Турышева, Нина Васильевна Володина), которые когда-то ушли с ним на учёбу в Сыктывкар. «В самые трудные минуты в памяти всплывают те, кто как одинокая звезда зажигает в наших уставших душах приветливый огонёк».

…Кстати, дом, построенный его дедом Дмитрием Афанасьевичем, стоит на месте, как будто ждёт своих хозяев. И даже тополя, саженцы которых на заре прошлого века принес подросток-студент из с. Пыёлдино, доживают свои дни!

Н.Тебенькова.